Часть первая - Андрей - Поэма - Иван Сергеевич Тургенев

"Дела давно минувших дней"

I

"Начало трудно", - слышал я не раз.

Да, для того, кто любит объясненья.

Я не таков, и прямо свой рассказ Я начинаю - без приготовленья...

5 Рысцой поплелся смирный мой пегас; Друзья, пою простые приключенья...

Они происходили вдалеке, В уездном, одиноком городке.

II Подобно всем уездным городам, 10 Он правильно расположен; недавно Построен; на горе соборный храм Стоит, неконченный; дома забавно Свихнулись набок; нет конца садам Фруктовым, огородам; страх исправно 15 Содержатся казенные места, И площадь главная всегда пуста.

III В уютном, чистом домике, в одной Из улиц, называемой "Зеленой", Жил человек довольно молодой, 20 В отставке, холостяк, притом ученый.

Как водится, разумной головой Он слыл лишь потому, что вид "мудреный" Имел да трубки не курил, молчал, Не выходил и в карты не играл.

IV 25 Но не было таинственности в нем.

Все знали его чин, его фамилью.

Он года три в Москве служил; потом Наскучив должностной... и прочей гилью, Вернулся в отчий запустелый дом.

30 Все комнаты, наполненные пылью, Нашел (его домашние давно Все померли), да старое вино V В подвале, да запачканный портрет, Да в кладовой два бабушкиных платья.

Пока служил он - связи да занятья 35 На воле рос он с самых ранних лет; И вспомнить ему не дали, что нет Родной груди, которую в объятья Принять бы мог он... нет ее нигде...

40 Но здесь, в родимом и пустом гнезде, VI Ему сначала было тяжело...

Потом он полюбил уединенье И думал сам, что счастлив... но назло Рассудку - часто грустное томленье 45 Овладевало им... Его влекло Куда-то вдаль - пока воображенье Усталое не сложит пестрых крыл, - И долго после, молчалив, уныл, VII Сидел он под окошком. Впрочем, он, 50 Как человек без разочарованья, Не слишком был в отчаянье влюблен И не лелеял своего страданья.

Начнет, бывало, думать... что ж? не стон, Зевота выразит его мечтанья; 55 Скучал он не как байронов Корсар, А как потомок выходцев-татар.

VIII Скучал он - да; быть может, оттого, Что жить в деревне скучно; что в столицах Без денег жить нельзя; что ничего 60 Он целый день не делал; что в девицах Не находил он толку... но всего Не выскажешь никак - пока в границах Законности, порядка, тишины Держаться сочинители должны.

IX 65 Так, он скучал; но молод был душой, Неопытен, задумчив, как писатель, Застенчив и чувствителен - большой Чудак-дикарь и несколько мечтатель.

Он занимался нехотя собой 70 (Чему вы подивитесь, о читатель!), Не важничал и не бранил людей И ничего не презирал, ей-ей.

X Хотел любви, не зная сам зачем; В нем силы разгорались молодые...

75 Кипела кровь... он от любви совсем Себе не ждал спасенья, как иные Девицы да студенты. Между тем Мгновенья проходили золотые - И минуло два года - две весны...

80 (Весной все люди чаще влюблены.) XI И вот опять настала та пора, Когда, на солнце весело сверкая, Капели падают... когда с утра По лужам дети бегают, играя...

85 Когда коров гоняют со двора, И травка зеленеет молодая, И важный грач гуляет по лугам, И подступает речка к берегам.

XII Прекрасен русский теплый майский день...

90 Всё к жизни возвращается тревожно; Еще жидка трепещущая тень Берез кудрявых; ветер осторожно Колышет их верхушки; думать - лень, А с губ согнать улыбку невозможно...

95 И свежий, белый ландыш под кустом Стыдливо заслоняется листом.

XIII Поедешь зеленями на коне...

Вздыхает конь и тихо машет гривой - И как листок, отдавшийся волне, 100 То медленной, то вдруг нетерпеливой, Несутся мысли... В ясной вышине.

Проходят тучки чередой ленивой...

С деревни воробьев крикливый рой Промчится... Заяц жмется под межой, XIV 105 И колокольня длинная в кустах Белеется... Приятель наш природу Весьма любил и в четырех стенах Не мог остаться в ясную погоду - Надел картуз - и с палкою в руках 110 Пешком пустился через грязь и воду...

Была в числе всех улиц лишь одна "Дворянская" когда-то мощена.

XV Он шел задумчиво, повеся нос.

По лужицам ступая деликатно, 115 Бежал за ним его легавый пес.

Мечтатель шел; томительно-приятно В нем сердце билось - и себе вопрос Он задавал: зачем так непонятно, Так грустно-весел он, как вдруг один 120 Знакомец, не служащий дворянин, XVI Нагнал его: "Андрей Ильич! куда-с?" "Гуляю, так; а вы?" - "Гуляю тоже.

Вообразите - не узнал я вас!

Гляжу, гляжу... да кто ж это, мой боже!

125 Уж по собаке догадался, да-с!

А слышали вы - городничий?" - "Что же С ним сделалось?" - "Да с ним-то ничего* Жену свою прибил он за того XVII Гусарчика - вы знаете..." - "Я? Нет!" 130 "Не знаете? Ну как же вам не стыдно?

Такой приятный в обществе, брюнет.

Вот он понравился - другим завидно, Послали письмецо да весь секрет И разгласили... Кстати, нам обидно 135 С женой, что не зайдете никогда Вы к нам; а жили, помнится, всегда XVIII Мы с вашим батюшкой в большом ладу" "А разве есть у вас жена?" - "Прекрасно!

Хорош приятель, признаюсь! Пойду 140 Всем расскажу..." - "Не гневайтесь напрасно".

(Ну, - думал он, - попался я в беду.) "Не гневаться? Нет, я сердит ужасно...

И если вы хотите, чтоб я вас Простил совсем, пойдемте к нам сейчас".

XIX 145 "Извольте... по нельзя ж так..." - "Без хлопот!" Они пошли под ручку мимо праздных Мещанских баб и девок, у ворот Усевшихся на лавках, мимо разных Заборов, кузниц, домиков... и вот 150 Перед одним из самых безобразных Домов остановилися... "Здесь я Живу, - сказал знакомец, - а судья XX Живет вон там, подальше. Вечерком Играем мы в картишки: заседатель, 155 Он, я да Гур Миняич, вчетвером".

Они вошли; и закричал приятель Андрея: "Эй! жена! смотри, кто в дом Ко мне зашел - твой новый обожатель (Не правда, что ли?)... вот, сударь, она, 160 Авдотья Павловна, моя жена".

XXI Ее лицо зарделось ярко вдруг При виде незнакомого... Стыдливо Она присела... Радостный супруг Расшаркался... За стулья боязливо 165 Она взялась... Ее немой испуг Смутил Андрея. Сел он молчаливо И внутренне себя бранил - и, взор Склонив, упрямо начал разговор.

XXII Но вот, пока зашла меж ними речь 170 О том, что людям нужно развлеченье И что здоровье надобно беречь, Взглянувши на нее, в одно мгновенье Заметил он блестящих, белых плеч Роскошный очерк, легкое движенье 175 Груди, зубов-жемчужин ровный ряд И кроткий, несколько печальный взгляд.

XXIII Заметил он еще вдоль алых щек Две кудри шелковистые да руки Прекрасные... Звенящий голосок 180 Ее хранил пленительные звуки - Младенчества, как говорят, пушок.

А за двадцать ей было... пользу скуки Кто может отрицать? Она, как лед, От порчи сберегает наш народ.

XXIV 185 Пока в невинности души своей Любуется наш юноша стыдливый Чужой женой, мы поспешим о ней Отдать отчет подробный, справедливый Читателям. (Ее супруг, Фаддей 190 Сергеич, был рассеянный, ленивый, Доверчивый, прекрасный человек...

Да кто ж и зол в наш равнодушный век?) XXV Она росла печальной сиротой; Воспитана была на счет казенный...

195 Потом попала к тетушке глухой, Сносила нрав ее неугомонный, Ходила в летнем платьице зимой - И разливала чай... Но брак законный Освободил несчастную: чепец 200 Она сама надела, наконец.

XXVI Но барыней не сделалась. Притом Авдотья Павловна, как институтка, Гостей дичилась, плакала тайком Над пошленьким романом; часто шутка 205 Ее пугала... Но в порядке дом Она держала; здравого рассудка В ней было много; мужа своего Она любила более всего.

XXVII Но, как огонь таится под золой, 210 Под снегом лава, под листочком розы Колючий шип, под бархатной травой Лукавый змей и под улыбкой слезы, - Так, может быть, и в сердце молодой Жены таились пагубные грезы...

215 Мы посвящаем этот оборот Любителям классических острот.

XXVIII Но всё ж она любила мужа; да, Как любят дети, - кротко, без волнений, Без ревности, без тайного стыда, 220 Без тех безумных, горьких сожалений И помыслов, которым иногда Предаться совестно, без подозрений, - Безо всего, чем дерзостную власть Свою не раз обозначала страсть.

XXIX 225 Но не была зато знакома ей Восторгов нескончаемых отрада.

Тоска блаженства... правда; но страстей Бояться должно: самая награда Не стоит жертвы, как игра - свечей...

230 Свирепый, буйный грохот водопада Нас оглушает... Вообще всегда Приятнее стоячая вода.

XXX И если грусть ей в душу как-нибудь Закрадывалась - это мы бедою 235 Не назовем... ведь ей же хуже, будь Она всегда, всегда своей судьбою Довольна... Грустно ей, заноет грудь, И взор заблещет томною слезою - Она к окошку подойдет, слегка 240 Вздохнет да поглядит на облака, XXXI На церковь старую, на низкий дом Соседа, на высокие заборы - За фортепьяно сядет... всё кругом Как будто дремлет... слышны разговоры 245 Служанок; на стене под потолком Играет солнце; голубые шторы Сквозят; надувшись весь, ручной Снегирь свистит - и пахнет резедой XXXII Вся комната... Поет она - сперва 250 Какой-нибудь романс сантиментальный.

Звучат уныло страстные слова; Потом она сыграет погребальный Известный марш Бетховена... но два Часа пробило; ждет патриархальный 255 Обед ее; супруг, жену любя, Кричит: "Уха простынет без тебя".

XXXIII Так жизнь ее текла; в чужих домах Она бывала редко; со слезами Езжала в гости, чувствовала страх, 260 Когда с высокопарными речами Уездный франт в нафабренных усах К ней подходил бочком, кося глазами...

Свой дом она любила, как сурок Свою нору - свой "home" {*}, свой уголок.

{* Домашний очаг (англ.).} XXXIV 265 Андрей понравился соседям. Он Сидел у них довольно долго; в споры Пускался; словом, в духе был, умен, Любезен, весел... и хотя в узоры Канвы совcем, казалось, погружен 270 Был ум хозяйки, - медленные взоры Ее больших и любопытных глаз На нем остановились - и не раз.

XXXV Меж тем настала ночь. Пришел Андрей Ильич домой в большом недоуменье.

275 Сквозь зубы напевал он: "Соловей Мой, соловей!" - и целый час в волненье Ходил один по комнате своей...

Не много было складу в этом пенье - И пес его, весьма разумный скот, 280 Глядел на барина, разиня рот.

XXXVI Увы! всем людям, видно, суждено Узнать, как говорится, "жизни бремя".

Мы ничего пока не скажем... Но Посмотрим, что-то нам откроет время?

285 Когда на свет выходит лист - давно В земле нагретой созревало семя...

Тоскливая, мечтательная лень Андреем овладела в этот день.

XXXVII С начала самого любовь должна 290 Расти неслышно, как во сне глубоком Дитя растет... огласка ей вредна:

Как юный гриб, открытый зорким оком, Замрет, завянет, пропадет она...

Потом - ее вы можете с потоком 295 Сравнить, с огнем, и с лавой, и с грозой, И вообще со всякой чепухой.

XXXVIII Но первый страх и трепет сердца, стук Его внезапный, первое страданье Отрадно-грустное, как первый звук 300 Печальной песни, первое желанье, Когда в огне нежданных слез и мук С испугом просыпается сознанье И вся душа заражена тоской...

Как это всё прекрасно, боже мой!

XXXIX

305 Андрей к соседям стал ходить. Они Его ласкали; малый был он смирный, Им по плечу; радушьем искони Славяне славятся; к их жизни мирной Привык он скоро сам; летели дни; 310 Он рано приходил, глотал их жирный Обед, пил жидкий чай, а вечерком, Пока супруг за ломберным столом XL Сражался, с ней сидел он по часам...

И говорил охотно, с убежденьем 315 И даже с шаром. Часто был он сам Проникнут добродушным удивленьем:

Кто вдруг освободил его? речам Дал звук и силу? Впрочем, "откровеньем" Она не величала тех речей...

320 Язык новейший незнаком был ей, XLI Нет, - но при нем овладевало вдруг Ее душой веселое вниманье...

Андрей стал нужен ей, как добрый друг, Как брат... Он понимал ее мечтанье, 325 Он разделять умел ее досуг И вызывать малейшее желанье...

Она могла болтать, молчать при нем...

Им было хорошо, тепло вдвоем.

XLII И стал он тих и кроток, как дитя 330 В обновке: наслаждался без оглядки; Андрей себя не вопрошал, хотя В нем изредка пугливые догадки Рождались... Он душил их, жил шутя.

Так первые таинственные взятки, 335 С стыдливостью соединив расчет, Чиновниц; бессознательно берет.

XLIII Они гуляли много по лугам И в роще (муж, кряхтя, тащился следом), Читали Пушкина по вечерам, 340 Играли в шахматы перед обедом, Иль, волю дав лукавым языкам, Смеялись потихоньку над соседом...

Иль иногда рассказывал Андрей - О службе занимательной своей.

XLIV 345 Тогда, как струйки мелкие реки У камышей, на солнце, в неглубоких Местах, иль как те светлые кружки В тени густых дубов и лип широких, Когда затихнет ветер, а листки 350 Едва трепещут на сучках высоких, - По тонким губкам Дуни молодой Улыбки пробегали чередой.

XLV Они смеялись часто... Но потом Весьма грустить и горевать умели 355 И в небо возноситься... Под окном Они тогда задумчиво сидели, Мечтали, жили, думали вдвоем И молча содрогались и бледнели - И тихо воцарялся в их сердцах 360 Так называемый "священный страх".

XLVI Смешно глядеть на круглую луну; Смешно вздыхать - и часто, цепенея От холода, ночную тишину "Пить, жадно пить", блаженствуя, немея.,.

365 Зевать и прозаическому сну Противиться, затем, что с эмпирея Слетают поэтические сны...

Но кто ж не грешен с этой стороны?

XLVII Да; много так погибло вечеров 370 Для них; но то, что в них тогда звучало, То был любви невольный, первый зов...

Но то, что сердце в небесах искало, Что выразить не находили слов, - Так близко, рядом, под боком дышало...

375 Блаженство не в эфире... Впрочем, кровь Заговорит, когда молчит любовь.

XLVIII Проворно зреет запрещенный плод.

Андрей стал грустен, молчалив и странен (Влюбленные - весьма смешной народ!), 380 И смысл его речей бывал туманен...

Известно: труден каждый переход.

Наш бедный друг был прямо в сердце ранен.

Она с ним часто ссорилась... Она Была сама смертельно влюблена.

XLIX 385 Но мы сказать не смеем, сколько дней, Недель, годов, десятков лет волненья Такие продолжаться в нем и в ней Могли бы, если б случай, - без сомненья, Первейший друг неопытных людей, - 390 Не прекратил напрасного томленья...

Однажды муж уехал, а жена Осталась дома, как всегда, одна.

L Работу на колени уронив, Тихонько на груди скрестивши руки 395 Я голову немножко наклонив, Она сидит под обаяньем скуки.

И взор ее спокоен и ленив, И на губах давно затихли звуки...

А сердце - то расширится, то вновь 400 Задремлет... По щекам играет кровь.

LI Но мысли не высокой предана Ее душа; напротив, просто "вздором", Как люди говорят, она полна...

Улыбкой грустной, беспокойным взором, 405 Которого вчера понять она Еще не смела, длинным разговором И тем, что выразить нельзя пером...

Знакомый шаг раздался под окном.

LII И вдруг - сам бес не скажет почему - 410 Ей стало страшно, страшно до рыданий.

Боялась она, что ли, дать ему В ее чертах найти следы мечтаний Недавних... Но в таинственную тьму Чужой души мы наших изысканий 415 Не будем простирать. Прекрасный пол, Источник наших благ и наших зол, LIII Не всем дается в руки, словно клад, Зарытый хитрой ведьмой. "Молчаливо Она вскочила, через сени в сад 420 Бежит... в ней сердце бьется торопливо...

Но, как испуганная лань, назад Приходит любопытно, боязливо, И слушает, и смотрит, и стрелка Не видит, - так, на цыпочках, слегка, LIV 425 Она дошла до комнаты своей...

И с легкой, замирающей улыбкой, Вся розовая, к скважине дверей Нагнула стан затянутый и гибкой.

Концы ее рассыпанных кудрей 430 Колышется пленительно на зыбкой Груди... под черной бровью черный глаз Сверкает ярко, как живой алмаз...

LV Она глядит - безмолвно ходит он.

Как виден ясно след немой заботы 435 И грусти на его лице!.. Влюблен Андрей. На фортепьянах две-три ноты Небрежно взял он. Слабый, робкий звон Возник и замер. Вот - ее работы Рассматривать он начал... Там в угле 440 Она платок забыла на столе.

LVI И жадно вдруг к нему приник Андрей Губами - крепко, крепко стиснул руки.

Движенья головы его, плечей Изобличали силу тайной муки...

445 Дуняша вся затрепетала... В ней, Как дружные торжественные звуки Среди равнин печальных и нагих, Любовь заговорила в этот миг.

LVII Ей всё понятно стало. Яркий свет 450 Вдруг озарил ее рассудок. Страстно Они друг друга любят... в этом нет Теперь уже сомнений... Как прекрасно Блаженства ждать и верить с ранних лет В любовь, и ждать и верить не напрасно, 455 И тихо, чуть дыша, себе сказать:

Я счастлив - и не знаю, что желать!

LVIII Как весело гореть таким огнем!

Но тяжело терять напрасно годы, Жить завтрашним или вчерашним днем, 460 И счастья ждать, как узники - свободы...

Упорно, как они, мечтать о нем И в безответных красотах природы Искать того, чего в ней нет: другой Души, любимой, преданной, родной.

LIX 465 В Дуняше кровь вся к сердцу прилила, Потом к лицу. Так хорошо, так больно Ей стало вдруг... бедняжка не могла Вздохнуть, как бы хотелось ей, довольно Глубоко... кое-как она дошла 470 До стула... Слезы сладкие невольно, Внезапно хлынули ручьем из глаз Ее... Так плачут в жизни только раз!

LX Она не вспомнила, что никогда С Андреем ей не жить; что не свободна 475 Она, что страсти слушаться - беда...

И что такая страсть или бесплодна, Или преступна... Женщина всегда В любви так бескорыстно благородна...

И предаются смело, до конца, 480 Одни простые женские сердца.

LXI Дуняша плакала... Но вот Андрей, Услышав легкий шум ее рыданья, Дверь отворил и с изумленьем к ней Приближился... вопросы, восклицанья 485 Его так нежны были, звук речей Дышал таким избытком состраданья...

Сквозь слезы, не сказавши ничего, Дуняша посмотрела на него.

LXII Что было в этом взгляде, боже мой!

490 Глубокая, доверчивая нежность, Любовь, и благодарность, и покой Блаженства, преданность и безмятежность И кроткий блеск веселости немой, Усталость и стыдливая небрежность, 495 И томный жар, пылающий едва...

Досадно - недостаточны слова.

LXIII Андрей не понял ровно ничего, Но чувствовал, что грудь его готова Внезапно разорваться, - до того 500 В ней сердце вдруг забилось. Два-три слова С усильем произнес он... на него Дуняша робко посмотрела, снова Задумалась - и вот, не мысля зла, Ему тихонько руку подала.

LXIV 505 Он всё боялся верить... Но потом Вдруг побледнел... лицо закрыл руками И тихо наклонился весь в немом Восторге... Быстро, крупными слезами Его глаза наполнились... О чем 510 Он думал... также выразить словами Нельзя... Нам хорошо, когда в тупик Приходит описательный язык.

LXV Она молчала... и молчал он сам.

О! то, что в это дивное мгновенье 515 Их полным, замирающим сердцам Одну давало жизнь, одно биенье, - Любовь едва решается речам Себя доверить... Нужно ль объясненье Того, что несомненней и ясней 520 (Смотри Шекспира) солнечных лучей?

LXVI Он руку милую держал в руках Похолодевших; слабые колени.

Дрожа, под ним сгибались... а в глазах Полузакрытых пробегали тени.

525 Он задыхался... Между тем, о страх!

Фаддей (супруг) входил в пустые сени...

Известно вам, читатели-друзья, Всегда приходят вовремя мужья.

LXVII "Я голоден", - сказал он важно, вдруг 530 Шагнувши в комнату. Дуняша разом Исчезла; наш Андрей, наш бедный друг (Коварный друг!) глядел не то Фоблазом, Не то Маниловым; один супруг Приличье сохранил и даже глазом 535 Не шевельнул, не возопил "о-го!" Как муж - он не заметил ничего.

LXVIII Андрей пробормотал несвязный вздор, Болезненно зевнул, стал как-то боком, Затеял было странный разговор 540 О Турции, гонимой злобным роком, И, наконец, поднявши к небу взор, Ушел. В недоумении глубоком Воскликнул муж приятелю во след:

"Куда же вы? Сейчас готов обед".

LXIX 545 Андрею не до кушанья. Домой Он прибежал и кинулся на шею Сперва к хозяйке, старой и кривой, Потом к оторопелому лакею...

Потом к собаке. С радостью большой 550 Он дал бы руку своему злодею Теперь... Он был любим! он был любим!

Кто мог, о небеса, сравниться с ним?

LXX Андрей блаженствовал... Но скоро в нем Другое чувство пробудилось. Странно!

555 Он поглядел задумчиво кругом...

Ему так грустно стало - несказанно.

Глубоко грустно. Вспомнил он о том, Что в голове его не раз туманно Мелькало... но теперь гроза бедой, 560 Неотразимой, близкой, роковой LXXI Ему представилась. Еще вчера Не разбирал он собственных желаний.

При ней он был так счастлив... и с утра Тоской немых, несбыточных мечтаний 565 Томился... Но теперь - прошла пора Блаженства безотчетного, страданий Ребяческих... не возвратится вновь Прошедшее. Андрей узнал любовь!

LXXII И всё предвидел он: позор борьбы, 570 Позор обмана, дни тревог и скуки, Упрямство непреклонное судьбы, И горькие томления разлуки, И страх, и всё, чем прокляты рабы...

И то, что хуже - хуже всякой муки:

575 Живучесть пошлости. Она сильна; Ей наша жизнь давно покорена.

LXXIII Он не шутя любил, недаром... Он, В наш век софизмов, век самолюбивый, Прямым и добрым малым был рожден.

580 Ему дала природа не кичливый, Но ясный ум; он уважал закон И собственность чужую... Молчаливый, Растроганный, он медленно лицо Склонил и тихо вышел на крыльцо.

LXXIV 585 На шаткую ступеньку сел Андрей.

Осенний вечер обагрял сияньем Кресты да стены белые церквей.

Болтливым, свежим, долгим трепетаньем В саду трепещут кончики ветвей.

590 Струями разливается с молчаньем Вечерним - слабый запах. Кроткий свет Румянит облака свинцовый цвет.

LXXV Садится солнце. Воздух дивно тих, И вздрагивает ветер, словно сонный.

595 Окошки темных домиков на миг Зарделись и погасли. Отягченный Росой внезапной, стынет луг. Затих Весь необъятный мир. И благовонный, Прозрачный пар понесся в вышину...

600 И небо ждет холодную луну.

LXXVI Вот замелькали звезды... Боже мой!

Как равнодушна, как нема природа!

Как тягостны стремительной, живой Душе - ее законная свобода, 605 Ее порядок, вечность и покой!

Но часто после прожитого года В томительной мучительной борьбе, Природа, позавидуешь тебе!